В преддверии Дня рождения Ленинского Комсомола

[vagabondgirl]

       Однажды в далёком краю оленей и короткого, но малоснежного лета жила-была девочка. По тем временам, объективно говоря, не самая плохая девочка была: в октябрятах ходила, потом в пионерах, училась на "пятёрки", приводов в милицию не имела, в дурных компаниях не состояла, курить не пробовала, много разных книжек читала, активно занималась спортом и музыкой с рисованием; а если не дай бог ресницы красила, то потом в подъезде перед приходом домой тушь обязательно стирала, чтобы маму не расстраивать.
       Была, правда, у девочки одна страшная тайна, которую она только и могла доверить, что своему девичьему дневнику, который тщателно прятала за книжным шкафом в своей комнате. Среди невинных заметок о школьных делах и наблюдениях за живой и неживой природой в дневнике тихо укрывалась запись о том, что во время летних каникул в другом городе девочка - о ужас! - целовалась с мальчиком. Между прочим, один раз всего, и даже вовсе не из-за непристойной эротической страсти, а в знак преданной дружбы перед своим отъездом на прощание.
       И вот, прямо в разгар девочкиного пубертатного периода, пришла пора ей в комсомол вступать. Не то чтобы девочку прямо всю измучил политический идеологический зуд, но, во-первых, в зачинных рядах класса заиметь комсомольский значок было примерно так же круто как какой-нибудь МacBook Pro по нынешним временам, а, во-вторых, девочке очень хотелось порадовать свою маму, которой казалось, что все безупречные девочки достались другим мамам, а ей перепала очень неважнецкая.
       И вступила девочка в комсомол, и домой из райкома комсомола шла вся из себя воодушевлённая - со значком ВЛКСМ на груди и красным комсомольским билетом в кармане. И всё бы хорошо, но ощутила девочка, что из её нутра с противным скрежетом пытается выбраться скверное предчувствие. Слышалось ей, "будто то ли что-то гремит, то ли что-то стучит... будто пахнет ветер не цветами с садов, не мёдом с лугов, а пахнет ветер то ли дымом с пожаров, то ли порохом с разрывов...".
       И застала девочка дома не жаркое родительское поздравление по случаю знаменательного события, а мамино выражение лица безрадостное, и саму маму, не желающую с ней разговаривать. И заподозрила девочка неладное, и зашла в свою комнату, и ледяной пот выступил на её комсомольском челе, потому что обнаружила она в комнате перестановку, и отодвинутый книжный шкаф, и её девичий дневник, лежащий на столе демонстративно открытым на злополучной секретной странице...

       Вечером домой пришёл папа, и девочка, таящаяся в своей комнате в оковах чудовищного стыда, прислушивалась к происходящему в кухне разговору; и слышала она, как папа говорил про то, что "девочка уже взрослая", а мама всё равно сокрушалась, что "вырастили проститутку".
       Ещё неделю мама не разговаривала с девочкой, а потом с ужасным летним происшествием все будто смирились, и только ни в чём не виноватый значок в виде красного флага с профилем революционного вождя на юной комсомольской груди до конца школьных лет служил немым укором девочкиной постыдной сущности.